сложно было придумать чертов пляж, а?
Название: Soleggiato.
Автор: Kris Soulmate. мне стыдно подписыватьсяпод над этим
Фэндом: Ориджинал (соционика!).
Пейринг: ОМП/ОМП (Жуков/Есенин).
Рейтинг: PG-13 (начиная со второй главы).
Жанр: angst, romance. (?)
Cтатус: в процессе.
Размер: мини.
Дисклеймер: автор хочет Жукова, но сдерживается.
Размещение: вряд ли оно вам надо, но предупредите, если вдруг.
Предупреждения: инцест (!); нецензурная лексика проскальзывает; автор без беты, не писавший год.
1 глава.
- Ненавижу его, ненавижу! С…сука! Выродок, он мне всю жизнь сломал, понимаешь, всю, всю!.. – Анн стучала кулаками по столу, безвольно опустив голову, и кричала, изредка всхлипывая и задыхаясь.
Сил вытереть щеки у нее не было, и по ее лицу текли тонкие соленые ручейки, периодически сливаясь друг с другом.
Брендон лишь скрипнул зубами и покосился на виновника очередной сестринской истерики. Ларри притаился на полу, в углу, прижав ноги к безвольному торсу. Его подбородок покоился между коленок, и крупные наивные глаза, поблескивающие от слез, пристально наблюдали за происходящим. Он едва сдерживал себя от того, чтобы не присоединиться к рыдающей матери. Нижняя губа Ларри подергивалась, и он безудержно кусал ее, отчего она стала выглядеть совсем жалко. От взгляда Брендона не ускользнули и другие признаки нервозности племянника: обычно гладкий лоб омрачился морщиной, а пальцы Ларри так и тянулись к губам: он был любителем погрызть ногти, чтобы успокоиться.
Причины Брендон не знал, но у него редко получалось всерьез сердиться на этого маленького смешного мальчика. Несмотря на то, что их разделяло всего три года, он испытывал по отношению к Ларри совершенно необъяснимую нежность. Этого светловолосого ангела так и тянуло выкрасть и увезти подальше от подобных сумасшедших домов. Конечно, такие мысли приходили ему в голову нечасто (как и многие другие), и выгнать их оттуда было минутным делом. Пока минутным.
Приподняв бровь, Брендон громко, пытаясь перекричать сестринские завывания, спросил:
- Что на этот раз?
Анн чуть не задохнулась от негодования:
- Что значит «что»? Что значит «этот раз»? Ты издеваешься надо мной, что ли?! Да он мне…
- …жизнь сломал, - почти безразлично продолжил Брендон, но металл в его голосе все же поборол показушное безразличие.
- Вот именно! Как он посмел, сучий ребенок, все могло бы быть совсем по-другому…
Не выдержав, мужчина подскочил к Анн и схватил ее за руки, крепко сомкнув пальцы. Неожиданная боль немного отрезвила особу, и она, помотав головой, уставилась на брата.
- Что он сделал? – каждое слово Брендон не произносил, а будто отрезал от бесконечного потока бессмыслицы.
- Брен… Отпусти ее, а. В конце концов, это и правда моя вина… Наверное, - робко произнес Ларри, успевший незаметно переместиться за спину молодого человека и положить тому руки на плечи, расслабляюще их поглаживая.
Реакция Брендона была мгновенной. Отпустив ошеломленную и притихшую сестру, он резко повернулся и с неудовольствием рыкнул:
- Ты что себе позволяешь, сосунок? Сиди тихо и не высо…
На миллионную долю секунды на обиженном лице Ларри застыло выражение обречения и крайнего мученичества. И, хотя он, обреченно прикрыв глаза, все же сумел собраться, Брендон тут же осекся.
«Вот черт», - нахмурился он.
Понять бы, к чему относится этот самый «черт»: к собственной грубости (которой Брендон скорее гордился) или к мимолетному желанию прикоснуться к этим покусанным, горделиво сжатым и все же подрагивающим губам, крепко сжать его ладони и не отпускать ни под каким предлогом?
Брендона никогда особенно не волновал пол предполагаемого любовника. Рано или поздно (чаще рано) сдавались даже самые стойкие гетеросексуальные юноши. Еще бы: Брендон умел приводить аргументы (приводить их силовыми методами представлялось для него наиболее привлекательным). Конечно, до открытого насилия дело толком не доходило, но партнерам обычно хватало уловить безумный и шальной огонек в глазах мужчины, чтобы понять, что шутить с этим миле-ейшим существом весьма нежелательно и даже травмоопасно.
- По-моему, вам здесь и без меня неплохо, - вскинув голову, холодно процедил Ларри.
Холод и равнодушие побеждают слезы – о, он это понял давно.
- Останься, - отрезал Брен.
- И не подумаю, - с вызовом ответил Ларри, разворачиваясь и волочась к лестнице.
Волочась – потому что ему хотелось, чтобы его догнали и вернули назад. Он бы, конечно, посопротивлялся для вида, но в душе был бы счастлив.
Еще чего. Судьба, конечно, изредка ему улыбается, но не настолько приветливо.
- Завтра без обеда! И…и послезавтра! Только и умеешь ломать, а когда сам хоть копейку в дом принес, а? Не было такого, бездельник, корми тебя бесплатно, а ты-ы-ы…
Брендон пристально наблюдал за еле-еле переставляющим ноги племянником. Вскоре, когда тот скрылся на лестничном пролете, он повернулся к оживившейся было Анн и резко спросил:
- Ну и? Этого хотела?
Женщина лишь открыла и закрыла рот, обнажив мелкие желтые зубы, и вновь зарыдала.
Тяжело ступая, Брендон вышел на крыльцо и достал из кармана пачку сигарет. Желания курить не было, зато было желание немедленно что-нибудь уничтожить. Так сказать, спроецировать злость на психически ненормальную сестренку на что-нибудь менее шумное и злопамятное. Поэтому он достал из пачки три сигареты, в мгновение разодрал их на куски и почти брезгливо растоптал.
***
Комната на чердаке была маленькой, но очень уютной. Вещей в ней было немного: узкая кровать, стол, два стула, на которых валялась скомканная одежда, полка с книгами, кресло и маленький нетбук. Вечерам Ларри любил посидеть в интернете. Одно время он даже вел собственный блог, но потом это бессмысленное занятие ему надоело.
На столе уютно расположилась стопка учебников по техническим наукам. К ней Ларри прикасался нечасто: все книги были покрыты ровным слоем пыли. Будь его воля, он бы поступил в гуманитарный вуз и стал… Да хоть журналистом! Ну, какой из него технарь? Все математические действия, которыми владел Ларри, можно было легко произвести на калькуляторе, а такие понятия, как интегралы, логарифмы и первообразная были для него частью чужой и неведомой пьяной фантазии.
Однако свое будущее определял, увы, не он, а его сумасшедшая мать. Сумасшедшая – это не преувеличение, а самая что ни на есть реальность. Когда Анн было всего 12 лет, на нее напал маньяк. Изнасиловав бедную девушку, он попытался убить ее, но, на ее счастье, мимо проезжала полицейская машина. Ее спасли от физической смерти, но смерть моральная Анн все же настигла. Несколько месяцев она провела в психиатрической клинике, а потом узнала, что беременна. Это вызвало новый виток депрессии. Девушка трижды пыталась покончить с собой, но каждый раз вмешивался случай, и ее спасали. Прошло несколько месяцев, и родился Ларри. Его забрали к себе родители Анн, которые сами воспитывали трехлетнего сына Брендона. Но дети были слишком разными и общались нечасто. Лишь в последнее время их отношения налаживались, что в глубине души радовало и Ларри, и Брендона, и старшее поколение, переехавшее, к слову, в другой город.
Задумавшись о прошлом, Ларри немного успокоился. Поднимаясь по лестнице, он все же дал волю собственным эмоциям и всласть разрыдался. Стало немного легче, несмотря на то, что дрожь продолжала бить Ларри до сих пор. Он сидел на неубранной кровати, вытянув бледные ноги, и уставился в собственное творение пятилетней давности, висевшее на стене. Натюрморт. Вполне себе обычный: графин, стакан и ваза с фруктами. Но от обилия желтого и красного цветов на душе становилось немного теплее. Про себя, а также в беседах с Шоном, он называл эту картину «солнышко». Шон был его единственным другом.
Наклонив голову набок, Ларри покосился на полку с книгами.
- Шон, что я сделал не так, а?
Игрушечная собачка, развалившаяся на томике Маркеса, безразлично покосилась на вопрошающего единственным выжившим глазом. Из ее небольшого тельца торчали куски грязной ваты. Игрушка не радовала и яркими красками: ткань давно поблекла и местами совсем истончилась. Однако это был первый и, по-видимому, последний подарок его матери. Когда же это было… Пятый, что ли, день рождения. Несмотря на вечные скандалы, ссоры и недопонимания, Ларри все же был падок на всякого рода сентиментальные мелочи. Если бы он был девушкой, то в его любимой книге наверняка сохранились бы первые цветы от юноши. Но девушкой он, увы, не был, а его первые цветы, те самые, которые он сам принес в дар своей прелестной возлюбленной, благополучно полетели в помойку минут через двадцать после покупки. Сам же Ларри был назван бесхребетным уродом и, при наличии у сурово настроенной мадам должных сил, полетел бы вслед за своим подарком.
Ларри осторожно взял игрушку и посадил себе на колени. Со стороны, наверное, смотрелось весьма забавно, но юношу это мало волновало. Знакомая тяжесть успокаивала и возвращала умиротворенное состояние.
- Хотя… Конечно, я тоже не прав. Вероятно… Как думаешь, Шон? – Ларри перевернул мордочку собаки лицом к себе и внимательно оглядел ее.
- Что я натворил? О… Сейчас расскажу.
С неприсущей ему лаконичностью Ларри рассказал о маминой просьбе вытереть пыль с полок и собственной неаккуратности. Небольшая уборка закончилась почти катастрофой: каким-то образом юноша умудрился столкнуть с полки любимую вазу матери, и теперь от нее оставалось лишь несколько десятков острых осколков.
- Ну и как тебе история? – немного устало спросил молодой человек. – Да, вот и я так же думаю. Ваза вазой, а главное, что мы все живы и здоровы. Надеюсь, это надолго.
Взяв Шона на руки, чтобы положить его в продавленное кресло – своеобразную кровать, Ларри задумался и спросил:
- Мы с тобой никогда не говорили о моем дяде. Хотя, какой он мне дядя: мне семнадцать, ему двадцать. Он поздний ребенок, я ранний, вот и все странности родства. С другой стороны, мне часто кажется, что он намного старше меня. На десять лет, на пятнадцать. На жизнь? Знаешь, я восхищаюсь его силой и мужественностью. Иногда я думаю, что никогда не смогу стать таким же – и восхищаюсь еще сильнее. Он замечательный, а? Жалко, что я это поздно понял. Мы могли бы стать хорошими друзьями…
Как ни старался Ларри скрыть смущение, вылившееся румянцем на впалых щеках, у него ничего не вышло.
2 глава. new
Несмотря на то, что стрелки часов задержались на цифре три, Ларри не спалось. Пролежав несколько часов в раздумьях, он наконец поднялся и, зевнув, осоловело посмотрел прямо перед собой. Сон не шел, но это не значит, что юноша в нем не нуждался.
Вздохнув, он опустился на диван и скрестил ноги. Живот сводило от голода, но он твердо решил, что, раз уж он такой бесполезный и приносит одни лишь траты, есть дома он не будет. В ответ на такие мысли живот недовольно заурчал, и Ларри поморщился.
«Чем бы заняться», - безразлично подумал он и зевнул еще раз. С большим трудом юноша поднялся и тут же схватился за спинку стула, чтобы не упасть. Из-за резкой смены положения закружилась голова; впрочем, такое с ним случалось нередко.
Потерпев минутку, он все же включил свет и нагнулся к полке с литературой. Первым в глаза бросился томик Бальзака, что показалось Ларри хорошим знаком. Многоуважаемый Оноре был одним из любимых его писателей. Если быть до конца откровенным, юноша редко предъявлял претензии к сюжету произведения. Часто даже он сам не мог разобраться, нравится ему сюжет или нет. Первое, на что обращал внимания Ларри, - это язык произведения. Язык же бальзаковских романов был эталоном, идеалом, тем самым, на который неплохо бы равняться всем современным писателишкам.
Достав «Отца Горио», сонный юноша мягко улыбнулся и уткнулся носом в книгу. Произведение заворожило его, и, хотя прошло уже около трех часов, он не мог оторваться. Периодически в его голове мелькала мысль о том, что завтра (которое уже давно «сегодня») на учебу, надо бы лечь спать, но сон окончательно ушел. Впрочем, засыпать на час Ларри не видел совершенно никакого смысла, поэтому переживать по этому поводу не стал.
Неожиданно он услышал странный шорох на лестнице. С неудовольствием оторвавшись от книги, юноша выжидающе поднял глаза на дверь. Страх медленно, но верно сковывал все его существо, несмотря на то, что здравый смысл подсказывал: это кто-то свой.
- Эй, чего не спишь? – как всегда, без стука. – У тебя свет горит. Решил зайти.
Вмиг успокоившись, Ларри выдохнул и, скривившись, хотел выдать что-нибудь в высшей степени язвительное, но неожиданно для себя промолчал.
Взъерошив себе волосы, Брендон сделал несколько шагов и сел рядом с племянником. Тот же продолжал хранить гордое молчание, периодически кидая на вошедшего презрительные взгляды.
- Можешь отодвинуться, - хмыкнул Брен. – Хотя нет. Не можешь.
Ларри удивленно поморгал и, не находя слов от обуревавшего его возмущения, демонстративно отсел немного левее. Не то чтобы это принесло какую-то практическую пользу, но под настроение он очень любил поиграть на публику. Особенно если эта публика ведет себя как хозяин всего и сразу, в том числе и его, Ларри, поведения.
Приподняв бровь, Брендон хрипло рассмеялся и махнул рукой:
- Ну, поступай как знаешь.
Почему-то эта его реплика заставила Ларри почувствовать не моральное удовлетворение (вроде он же того и добивался, да?), а что-то вроде пристыженности. В кои-то веки его обрадовало слабое освещение в комнате: возможно, оно даже поможет скрыть румянец на щеках. С другой стороны, Ларри настолько часто краснел и без всякого повода, что вряд ли сможет удивить кого-то в таком виде. Опустив голову и тихонько кашлянув, юноша придвинулся обратно к Брендону. Не сказать, чтобы это событие поразило последнего, но явно обрадовало. Впрочем, на его лице это практически не отразилось: взгляд стал немного теплее, а уголки губ на мгновение приподнялись на пару миллиметров.
Бросив взгляд на часы, Брендон собрался было прочитать племяннику лекцию о пользе ночного сна (секунды на три), выкинуть эту его книжку в окно, предварительно разорвав на маленькие клочки, выключить свет, накрыть одеялом и не давать из-под него вылезать, пока не заснет. Правда, его мучили небольшие сомнения по поводу того, как Ларри будет дышать в таком состоянии. Все же его племянник пока не растение (хотя повадками порой напоминает), и вырабатывать кислород самостоятельно вряд ли сумеет.
- Ты не ответил, - неожиданно громкий голос Брендона прозвучал резко и немного укоризненно. – Часы сломались? Или какого черта ты не спишь?
- Не смог заснуть, - угрюмо буркнул Ларри и отвернулся. «Потому что думал о тебе» он добавлять не стал. В общем-то, его мысли были заняты не только Брендоном, но и материнским поведением и даже собственной обидой и размышлениями о несправедливости. И вряд ли тому есть хоть какое-то дело до того, что даже мысли о вкусовых преимуществах мяса над рыбой в итоге оборачивались его великолепной персоной. Само как-то выходило, не по вине мечтателя, да-да.
Через мгновение после лаконичного ответа Ларри его желудок протяжно заурчал. Юноша вздрогнул и от смущения снова отодвинулся от Брендона. Будь его воля, он бы вообще сбежал куда-нибудь. Прислушавшись к своим ощущениям, он нашел странным именно это чувство. Они же родственники, в конце-то концов. Подгузники ему дядя, конечно, не менял, но пару раз отбивал от соседских мальчишек и раны перебинтовывал. Было дело, да. С чего бы смущаться?
- Ты голодный, - скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Брендон.
Ларри оставалось лишь кивнуть и ссутулиться, устремив взор в пол.
- Понятно. Спать тебя все равно не загонишь, так что жди.
Поднявшись с дивана, Брендон осторожно потрепал волосы племянника, отчего тот изумленно замер, но вновь промолчал, наблюдая за уверенно уходящим дядей. Откуда-то знал, что ему – можно. Впрочем, Ларри не было неприятно, ничуть. Хотя юноша всегда очень чутко реагировал на прикосновения и не позволял трогать себя тем, кому не доверял. Даже простые дружеские объятия нередко воспринимались в штыки: вплоть до того, что Ларри отпрыгивал от товарища как можно дальше и дико поглядывал на удивленного и обиженного друга.
Но Брендон, по-видимому, стал исключением. Он имел над ним власть, и власть немалую. С другой стороны, он вряд ли вспомнил бы хоть один случай, когда это ощущение принадлежности сыграло бы с ним злую шутку. С Брендоном быть слабым не казалось слабостью. Это одновременно и радовало, и пугало. Общество (обычно в лице ближайших родственников) говорит: будь сильным, рохля, ты же мужик, а не барышня со Средневекового бала. Ну а как тут сильным быть, когда хочется, чтобы тебя за шкирку подняли и в будущее оттащили, не обращая внимания на твои смешные попытки сопротивляться. А тебе бы только и оставалось, что сделать это самое будущее светлым. Мечтать не вредно, как говорится (ну, тем же самым «обществом»).
За размышлениями незаметно пролетела целая четверть часа. Ларри снова начал клевать носом, боясь вспоминать о существовании будильника. Впрочем, юноша был более чем уверен, что тот скоро сам заявит о своем присутствии: громким звоном, показывающим, что пора вставать и плестись на унылую учебу.
Не услышать шаги спешащего Брендона мог только глухой. Глухим Ларри не был, а эта торопливость, которую он не то почувствовал, не то услышал, приятно грела его душу. Ради него – с чего бы? Достоин ли он? Вряд ли, но как же славно.
Дверь отворилась и, пригнувшись, в нее зашел Брендон с небольшой тарелкой в руках. Зевающий Ларри уже не сидел, а лежал на боку, поджав колени и подперев голову ладонью, и сонно оглядывал вошедшего. Одеяло таинственным образом переместилось с пола на племянника. Хотя не то чтобы от него было много пользы: мальчик дрожал, но отчаянно старался этого не показывать. Дурной.
Оценив ситуацию, Брен со вздохом поставил тарелку на стол. За содержимое он не очень беспокоился: бутерброды и пирожное великолепно переживут часа три-четыре без внимания Ларри, все же он прикрыл их блюдцем. Бросив взгляд на растекшегося по кровати племянника, он едва успел спрятать умиленную улыбку. Растрепанные волосы, приоткрытый рот, мятая одежда. Кажется таким смешным и беззащитным. С другой стороны – пытается сдерживать себя от того, чтобы окончательно заснуть: периодически вздрагивает и трясет головой, кусает себя за руку и пытается изобразить бурную мыслительную деятельность. Все-таки был в этом пареньке внутренний стержень. Он может казаться бесполезным и слабеньким, но при необходимости – Брендон был в этом уверен – он обязательно соберется и докажет всем (особенно себе), чего стоит на самом деле. Правда, сам Брен сомневался в том, что действительно хочет, чтобы это произошло. Достаточно теоретического знания.
- Что ты-ы-э… Принес? – моргнув и попытавшись собраться, спросил Ларри.
- Потом увидишь. Пока что – спи, - твердо произнес Брендон.
Критически оглядев дрожащего Ларри, он, не раздумывая, снял с себя свитер, под которым оказалась серая майка, и накрыл им племянника. Этот свитер вполне сошел бы для него за второе одеяло: мало того, что юноша был намного худее своего дяди, так и последнему он был велик на пару-тройку размеров. Вообще, Брендон ценил в одежде скорее удобство, чем красоту, что не скажешь о его племяннике.
- Постой… - Ларри в очередной раз помотал головой, как будто это хоть единожды помогло ему стать менее сонным. – Ты принес мне покушать? Ведь так? – его глаза, казалось, стали еще крупнее, чем обычно, и светились благодарностью.
- Угу.
- Правда? А-а-а, большое спасибо! На самом деле, ты меня прямо-таки спас! Ты такой славный… - восторженно произнес улыбающийся Ларри. Спать хотелось намного слабее, чем пару минут назад.
- Понятно. Да ладно, мне не жалко, - повел плечом Брендон. Хотя ему, несомненно, было приятно, что его помощь была оценена, да еще так высоко. По правде говоря, он недолюбливал все эти «спас», но от племянника это звучало так искренне, что Брен просто не мог не улыбнуться.
- А может… Все-таки познакомишь меня с содержимым тарелки? Я все равно вряд ли засну, да и разгулялся совсем с тобой… - наивно поморгав, Ларри был уверен, что нашел один из самых действенных способов. Но не тут-то было.
- Ты будешь спать, - коротко ответил родственник. – Об учебе не беспокойся. Я посижу с тобой, мне ко второй смене.
Проглотив слюну, Ларри покорно кивнул и замолчал, улегшись обратно. Прикрыв глаза, он услышал, как Брендон подошел к полке, потоптался там несколько минут и вернулся назад. Послышался шорох перелистываемых страниц.
- Интересно, что же он читает… - подумал Ларри сквозь дрему и незаметно для себя уснул.
***
Прошло несколько часов. Не привыкший к поглощению литературы Брендон успел сменить уже семь или восемь томиков, но ни один из них не заинтересовал его по-настоящему. Скорее, это было не из-за неинтересности книг, но потому, что целью его было лишь скоротать время до пробуждения племянника. Конечно, он легко мог заняться чем-нибудь другим: например, в очередной раз поругаться с сестричкой, уже успевшей проснуться, позвонить кому-нибудь из знакомых, чтобы обсудить последние достижения местной спортивной команды или вообще убраться в доме. Ни одно из этих занятий его особенно не привлекало, поэтому он продолжал почти смиренно сидеть на диване племянника, изредка поглядывая на него самого. Судя по выражению лица Ларри, ему снилось что-то приятное. Впрочем, снись ему что-то неприятное, Брендон нашел бы способ заставить его сновидения стать более симпатичными.
Неожиданно для самого себя Ларри открыл глаза и удивленно поймал на себе взгляд Брендона. Пару мгновений он изумленно моргал, пытаясь вспомнить, что же произошло. Когда у него получилось, он облегченно улыбнулся краешками губ и с удовольствием потянулся.
- Доброе утро, - со смешком произнес Брендон, отложив девятую по счету книгу в сторону. – Хоть немного легче?
Племянник усиленно закивал и вылез из-под двух одеял: настоящего и импровизированного. На мгновение его взгляд задержался на свитере, но потом он повернулся к его обладателю.
- Чем ты занимался? Читал, да? А что читал? О… И как тебе? Понравилось?
Ларри схватил Брендона за руку и задавал все эти вопросы, светясь от счастья и интереса.
- Почти, - уклончиво ответил тот. – Ты еще не передумал завтракать?
Покачав головой, юноша слез с дивана, утащил тарелку со стола и сел обратно. Брендон с интересом наблюдал за его действиями.
- Хочешь? – уже с набитым ртом смущенно спросил Ларри, протягивая родственнику пирожок, неправильно растолковав его взгляд. Тот лишь покачал головой и вновь потрепал юношу по волосам, отчего он едва не подавился пирожным.
Когда тарелка наконец опустела, Ларри благодарно обнял своего кормильца и почти мурлыкнул.
- Спасибо. Не только за еду, но и вообще… Мне больше не одиноко. И не грустно. - он развел руками, показывая и на свитер, и на тарелку, и даже на самого себя.
- Не думаю, что я позволю тебе голодать, - наклонив голову набок, произнес Брендон. "И грустить", - добавил он про себя.
Ларри согласно кивнул. Откуда-то знал – не позволит.
- Ты грязный, свинюшка, - продолжил молодой человек, хмыкнув.
Его слова смутили племянника, и тот принялся смущенно тереть щеки ладонями.
- Не здесь, - покачал головой Брендон. – Помогу.
Нагнувшись, он аккуратно слизнул крем с нижней губы Ларри и довольно облизнулся сам. Он почувствовал вкус не только ванильного лакомства, но и соленый привкус крови. Неудивительно: Ларри кусал губы так часто, что странно, что он их еще не прокусил. Обветренные и шершавые, они все равно влекли Брендона к себе, и только нежелание окончательно напугать племянника сдерживало его от возможного продолжения.
Брендон мало говорил, зато много действовал. Еще он был твердо уверен, что потакать минутным желаниям – дело всей его жизни, особенно если они связаны с незадачливым, но таким милым племянником. Не то чтобы тот на самом деле так уж сильно испачкался. Но это выражение ступора, удивления и негодования одновременно – оно того стоило. Как будто Ларри одновременно ударили током, вручили Нобелевскую премию и выгнали из дома.
- Я могу больше так не делать, - стараясь скрыть небольшое волнение, произнес Брендон.
В комнате воцарилось мрачное молчание. Молодой человек терпеливо ждал ответа, хотя терпение было далеко не его главной чертой. Спустя минуту он все же был вознагражден.
- Не можешь, - отстраненно произнес Ларри и вжался в стену, пытаясь казаться как можно меньше и незаметнее. – Ты... это... В общем, кажется... Мне... Нравишься?!
Автор: Kris Soulmate. мне стыдно подписываться
Фэндом: Ориджинал (соционика!).
Пейринг: ОМП/ОМП (Жуков/Есенин).
Рейтинг: PG-13 (начиная со второй главы).
Жанр: angst, romance. (?)
Cтатус: в процессе.
Размер: мини.
Дисклеймер: автор хочет Жукова, но сдерживается.
Размещение: вряд ли оно вам надо, но предупредите, если вдруг.
Предупреждения: инцест (!); нецензурная лексика проскальзывает; автор без беты, не писавший год.
1 глава.
- Ненавижу его, ненавижу! С…сука! Выродок, он мне всю жизнь сломал, понимаешь, всю, всю!.. – Анн стучала кулаками по столу, безвольно опустив голову, и кричала, изредка всхлипывая и задыхаясь.
Сил вытереть щеки у нее не было, и по ее лицу текли тонкие соленые ручейки, периодически сливаясь друг с другом.
Брендон лишь скрипнул зубами и покосился на виновника очередной сестринской истерики. Ларри притаился на полу, в углу, прижав ноги к безвольному торсу. Его подбородок покоился между коленок, и крупные наивные глаза, поблескивающие от слез, пристально наблюдали за происходящим. Он едва сдерживал себя от того, чтобы не присоединиться к рыдающей матери. Нижняя губа Ларри подергивалась, и он безудержно кусал ее, отчего она стала выглядеть совсем жалко. От взгляда Брендона не ускользнули и другие признаки нервозности племянника: обычно гладкий лоб омрачился морщиной, а пальцы Ларри так и тянулись к губам: он был любителем погрызть ногти, чтобы успокоиться.
Причины Брендон не знал, но у него редко получалось всерьез сердиться на этого маленького смешного мальчика. Несмотря на то, что их разделяло всего три года, он испытывал по отношению к Ларри совершенно необъяснимую нежность. Этого светловолосого ангела так и тянуло выкрасть и увезти подальше от подобных сумасшедших домов. Конечно, такие мысли приходили ему в голову нечасто (как и многие другие), и выгнать их оттуда было минутным делом. Пока минутным.
Приподняв бровь, Брендон громко, пытаясь перекричать сестринские завывания, спросил:
- Что на этот раз?
Анн чуть не задохнулась от негодования:
- Что значит «что»? Что значит «этот раз»? Ты издеваешься надо мной, что ли?! Да он мне…
- …жизнь сломал, - почти безразлично продолжил Брендон, но металл в его голосе все же поборол показушное безразличие.
- Вот именно! Как он посмел, сучий ребенок, все могло бы быть совсем по-другому…
Не выдержав, мужчина подскочил к Анн и схватил ее за руки, крепко сомкнув пальцы. Неожиданная боль немного отрезвила особу, и она, помотав головой, уставилась на брата.
- Что он сделал? – каждое слово Брендон не произносил, а будто отрезал от бесконечного потока бессмыслицы.
- Брен… Отпусти ее, а. В конце концов, это и правда моя вина… Наверное, - робко произнес Ларри, успевший незаметно переместиться за спину молодого человека и положить тому руки на плечи, расслабляюще их поглаживая.
Реакция Брендона была мгновенной. Отпустив ошеломленную и притихшую сестру, он резко повернулся и с неудовольствием рыкнул:
- Ты что себе позволяешь, сосунок? Сиди тихо и не высо…
На миллионную долю секунды на обиженном лице Ларри застыло выражение обречения и крайнего мученичества. И, хотя он, обреченно прикрыв глаза, все же сумел собраться, Брендон тут же осекся.
«Вот черт», - нахмурился он.
Понять бы, к чему относится этот самый «черт»: к собственной грубости (которой Брендон скорее гордился) или к мимолетному желанию прикоснуться к этим покусанным, горделиво сжатым и все же подрагивающим губам, крепко сжать его ладони и не отпускать ни под каким предлогом?
Брендона никогда особенно не волновал пол предполагаемого любовника. Рано или поздно (чаще рано) сдавались даже самые стойкие гетеросексуальные юноши. Еще бы: Брендон умел приводить аргументы (приводить их силовыми методами представлялось для него наиболее привлекательным). Конечно, до открытого насилия дело толком не доходило, но партнерам обычно хватало уловить безумный и шальной огонек в глазах мужчины, чтобы понять, что шутить с этим миле-ейшим существом весьма нежелательно и даже травмоопасно.
- По-моему, вам здесь и без меня неплохо, - вскинув голову, холодно процедил Ларри.
Холод и равнодушие побеждают слезы – о, он это понял давно.
- Останься, - отрезал Брен.
- И не подумаю, - с вызовом ответил Ларри, разворачиваясь и волочась к лестнице.
Волочась – потому что ему хотелось, чтобы его догнали и вернули назад. Он бы, конечно, посопротивлялся для вида, но в душе был бы счастлив.
Еще чего. Судьба, конечно, изредка ему улыбается, но не настолько приветливо.
- Завтра без обеда! И…и послезавтра! Только и умеешь ломать, а когда сам хоть копейку в дом принес, а? Не было такого, бездельник, корми тебя бесплатно, а ты-ы-ы…
Брендон пристально наблюдал за еле-еле переставляющим ноги племянником. Вскоре, когда тот скрылся на лестничном пролете, он повернулся к оживившейся было Анн и резко спросил:
- Ну и? Этого хотела?
Женщина лишь открыла и закрыла рот, обнажив мелкие желтые зубы, и вновь зарыдала.
Тяжело ступая, Брендон вышел на крыльцо и достал из кармана пачку сигарет. Желания курить не было, зато было желание немедленно что-нибудь уничтожить. Так сказать, спроецировать злость на психически ненормальную сестренку на что-нибудь менее шумное и злопамятное. Поэтому он достал из пачки три сигареты, в мгновение разодрал их на куски и почти брезгливо растоптал.
***
Комната на чердаке была маленькой, но очень уютной. Вещей в ней было немного: узкая кровать, стол, два стула, на которых валялась скомканная одежда, полка с книгами, кресло и маленький нетбук. Вечерам Ларри любил посидеть в интернете. Одно время он даже вел собственный блог, но потом это бессмысленное занятие ему надоело.
На столе уютно расположилась стопка учебников по техническим наукам. К ней Ларри прикасался нечасто: все книги были покрыты ровным слоем пыли. Будь его воля, он бы поступил в гуманитарный вуз и стал… Да хоть журналистом! Ну, какой из него технарь? Все математические действия, которыми владел Ларри, можно было легко произвести на калькуляторе, а такие понятия, как интегралы, логарифмы и первообразная были для него частью чужой и неведомой пьяной фантазии.
Однако свое будущее определял, увы, не он, а его сумасшедшая мать. Сумасшедшая – это не преувеличение, а самая что ни на есть реальность. Когда Анн было всего 12 лет, на нее напал маньяк. Изнасиловав бедную девушку, он попытался убить ее, но, на ее счастье, мимо проезжала полицейская машина. Ее спасли от физической смерти, но смерть моральная Анн все же настигла. Несколько месяцев она провела в психиатрической клинике, а потом узнала, что беременна. Это вызвало новый виток депрессии. Девушка трижды пыталась покончить с собой, но каждый раз вмешивался случай, и ее спасали. Прошло несколько месяцев, и родился Ларри. Его забрали к себе родители Анн, которые сами воспитывали трехлетнего сына Брендона. Но дети были слишком разными и общались нечасто. Лишь в последнее время их отношения налаживались, что в глубине души радовало и Ларри, и Брендона, и старшее поколение, переехавшее, к слову, в другой город.
Задумавшись о прошлом, Ларри немного успокоился. Поднимаясь по лестнице, он все же дал волю собственным эмоциям и всласть разрыдался. Стало немного легче, несмотря на то, что дрожь продолжала бить Ларри до сих пор. Он сидел на неубранной кровати, вытянув бледные ноги, и уставился в собственное творение пятилетней давности, висевшее на стене. Натюрморт. Вполне себе обычный: графин, стакан и ваза с фруктами. Но от обилия желтого и красного цветов на душе становилось немного теплее. Про себя, а также в беседах с Шоном, он называл эту картину «солнышко». Шон был его единственным другом.
Наклонив голову набок, Ларри покосился на полку с книгами.
- Шон, что я сделал не так, а?
Игрушечная собачка, развалившаяся на томике Маркеса, безразлично покосилась на вопрошающего единственным выжившим глазом. Из ее небольшого тельца торчали куски грязной ваты. Игрушка не радовала и яркими красками: ткань давно поблекла и местами совсем истончилась. Однако это был первый и, по-видимому, последний подарок его матери. Когда же это было… Пятый, что ли, день рождения. Несмотря на вечные скандалы, ссоры и недопонимания, Ларри все же был падок на всякого рода сентиментальные мелочи. Если бы он был девушкой, то в его любимой книге наверняка сохранились бы первые цветы от юноши. Но девушкой он, увы, не был, а его первые цветы, те самые, которые он сам принес в дар своей прелестной возлюбленной, благополучно полетели в помойку минут через двадцать после покупки. Сам же Ларри был назван бесхребетным уродом и, при наличии у сурово настроенной мадам должных сил, полетел бы вслед за своим подарком.
Ларри осторожно взял игрушку и посадил себе на колени. Со стороны, наверное, смотрелось весьма забавно, но юношу это мало волновало. Знакомая тяжесть успокаивала и возвращала умиротворенное состояние.
- Хотя… Конечно, я тоже не прав. Вероятно… Как думаешь, Шон? – Ларри перевернул мордочку собаки лицом к себе и внимательно оглядел ее.
- Что я натворил? О… Сейчас расскажу.
С неприсущей ему лаконичностью Ларри рассказал о маминой просьбе вытереть пыль с полок и собственной неаккуратности. Небольшая уборка закончилась почти катастрофой: каким-то образом юноша умудрился столкнуть с полки любимую вазу матери, и теперь от нее оставалось лишь несколько десятков острых осколков.
- Ну и как тебе история? – немного устало спросил молодой человек. – Да, вот и я так же думаю. Ваза вазой, а главное, что мы все живы и здоровы. Надеюсь, это надолго.
Взяв Шона на руки, чтобы положить его в продавленное кресло – своеобразную кровать, Ларри задумался и спросил:
- Мы с тобой никогда не говорили о моем дяде. Хотя, какой он мне дядя: мне семнадцать, ему двадцать. Он поздний ребенок, я ранний, вот и все странности родства. С другой стороны, мне часто кажется, что он намного старше меня. На десять лет, на пятнадцать. На жизнь? Знаешь, я восхищаюсь его силой и мужественностью. Иногда я думаю, что никогда не смогу стать таким же – и восхищаюсь еще сильнее. Он замечательный, а? Жалко, что я это поздно понял. Мы могли бы стать хорошими друзьями…
Как ни старался Ларри скрыть смущение, вылившееся румянцем на впалых щеках, у него ничего не вышло.
2 глава. new
Несмотря на то, что стрелки часов задержались на цифре три, Ларри не спалось. Пролежав несколько часов в раздумьях, он наконец поднялся и, зевнув, осоловело посмотрел прямо перед собой. Сон не шел, но это не значит, что юноша в нем не нуждался.
Вздохнув, он опустился на диван и скрестил ноги. Живот сводило от голода, но он твердо решил, что, раз уж он такой бесполезный и приносит одни лишь траты, есть дома он не будет. В ответ на такие мысли живот недовольно заурчал, и Ларри поморщился.
«Чем бы заняться», - безразлично подумал он и зевнул еще раз. С большим трудом юноша поднялся и тут же схватился за спинку стула, чтобы не упасть. Из-за резкой смены положения закружилась голова; впрочем, такое с ним случалось нередко.
Потерпев минутку, он все же включил свет и нагнулся к полке с литературой. Первым в глаза бросился томик Бальзака, что показалось Ларри хорошим знаком. Многоуважаемый Оноре был одним из любимых его писателей. Если быть до конца откровенным, юноша редко предъявлял претензии к сюжету произведения. Часто даже он сам не мог разобраться, нравится ему сюжет или нет. Первое, на что обращал внимания Ларри, - это язык произведения. Язык же бальзаковских романов был эталоном, идеалом, тем самым, на который неплохо бы равняться всем современным писателишкам.
Достав «Отца Горио», сонный юноша мягко улыбнулся и уткнулся носом в книгу. Произведение заворожило его, и, хотя прошло уже около трех часов, он не мог оторваться. Периодически в его голове мелькала мысль о том, что завтра (которое уже давно «сегодня») на учебу, надо бы лечь спать, но сон окончательно ушел. Впрочем, засыпать на час Ларри не видел совершенно никакого смысла, поэтому переживать по этому поводу не стал.
Неожиданно он услышал странный шорох на лестнице. С неудовольствием оторвавшись от книги, юноша выжидающе поднял глаза на дверь. Страх медленно, но верно сковывал все его существо, несмотря на то, что здравый смысл подсказывал: это кто-то свой.
- Эй, чего не спишь? – как всегда, без стука. – У тебя свет горит. Решил зайти.
Вмиг успокоившись, Ларри выдохнул и, скривившись, хотел выдать что-нибудь в высшей степени язвительное, но неожиданно для себя промолчал.
Взъерошив себе волосы, Брендон сделал несколько шагов и сел рядом с племянником. Тот же продолжал хранить гордое молчание, периодически кидая на вошедшего презрительные взгляды.
- Можешь отодвинуться, - хмыкнул Брен. – Хотя нет. Не можешь.
Ларри удивленно поморгал и, не находя слов от обуревавшего его возмущения, демонстративно отсел немного левее. Не то чтобы это принесло какую-то практическую пользу, но под настроение он очень любил поиграть на публику. Особенно если эта публика ведет себя как хозяин всего и сразу, в том числе и его, Ларри, поведения.
Приподняв бровь, Брендон хрипло рассмеялся и махнул рукой:
- Ну, поступай как знаешь.
Почему-то эта его реплика заставила Ларри почувствовать не моральное удовлетворение (вроде он же того и добивался, да?), а что-то вроде пристыженности. В кои-то веки его обрадовало слабое освещение в комнате: возможно, оно даже поможет скрыть румянец на щеках. С другой стороны, Ларри настолько часто краснел и без всякого повода, что вряд ли сможет удивить кого-то в таком виде. Опустив голову и тихонько кашлянув, юноша придвинулся обратно к Брендону. Не сказать, чтобы это событие поразило последнего, но явно обрадовало. Впрочем, на его лице это практически не отразилось: взгляд стал немного теплее, а уголки губ на мгновение приподнялись на пару миллиметров.
Бросив взгляд на часы, Брендон собрался было прочитать племяннику лекцию о пользе ночного сна (секунды на три), выкинуть эту его книжку в окно, предварительно разорвав на маленькие клочки, выключить свет, накрыть одеялом и не давать из-под него вылезать, пока не заснет. Правда, его мучили небольшие сомнения по поводу того, как Ларри будет дышать в таком состоянии. Все же его племянник пока не растение (хотя повадками порой напоминает), и вырабатывать кислород самостоятельно вряд ли сумеет.
- Ты не ответил, - неожиданно громкий голос Брендона прозвучал резко и немного укоризненно. – Часы сломались? Или какого черта ты не спишь?
- Не смог заснуть, - угрюмо буркнул Ларри и отвернулся. «Потому что думал о тебе» он добавлять не стал. В общем-то, его мысли были заняты не только Брендоном, но и материнским поведением и даже собственной обидой и размышлениями о несправедливости. И вряд ли тому есть хоть какое-то дело до того, что даже мысли о вкусовых преимуществах мяса над рыбой в итоге оборачивались его великолепной персоной. Само как-то выходило, не по вине мечтателя, да-да.
Через мгновение после лаконичного ответа Ларри его желудок протяжно заурчал. Юноша вздрогнул и от смущения снова отодвинулся от Брендона. Будь его воля, он бы вообще сбежал куда-нибудь. Прислушавшись к своим ощущениям, он нашел странным именно это чувство. Они же родственники, в конце-то концов. Подгузники ему дядя, конечно, не менял, но пару раз отбивал от соседских мальчишек и раны перебинтовывал. Было дело, да. С чего бы смущаться?
- Ты голодный, - скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Брендон.
Ларри оставалось лишь кивнуть и ссутулиться, устремив взор в пол.
- Понятно. Спать тебя все равно не загонишь, так что жди.
Поднявшись с дивана, Брендон осторожно потрепал волосы племянника, отчего тот изумленно замер, но вновь промолчал, наблюдая за уверенно уходящим дядей. Откуда-то знал, что ему – можно. Впрочем, Ларри не было неприятно, ничуть. Хотя юноша всегда очень чутко реагировал на прикосновения и не позволял трогать себя тем, кому не доверял. Даже простые дружеские объятия нередко воспринимались в штыки: вплоть до того, что Ларри отпрыгивал от товарища как можно дальше и дико поглядывал на удивленного и обиженного друга.
Но Брендон, по-видимому, стал исключением. Он имел над ним власть, и власть немалую. С другой стороны, он вряд ли вспомнил бы хоть один случай, когда это ощущение принадлежности сыграло бы с ним злую шутку. С Брендоном быть слабым не казалось слабостью. Это одновременно и радовало, и пугало. Общество (обычно в лице ближайших родственников) говорит: будь сильным, рохля, ты же мужик, а не барышня со Средневекового бала. Ну а как тут сильным быть, когда хочется, чтобы тебя за шкирку подняли и в будущее оттащили, не обращая внимания на твои смешные попытки сопротивляться. А тебе бы только и оставалось, что сделать это самое будущее светлым. Мечтать не вредно, как говорится (ну, тем же самым «обществом»).
За размышлениями незаметно пролетела целая четверть часа. Ларри снова начал клевать носом, боясь вспоминать о существовании будильника. Впрочем, юноша был более чем уверен, что тот скоро сам заявит о своем присутствии: громким звоном, показывающим, что пора вставать и плестись на унылую учебу.
Не услышать шаги спешащего Брендона мог только глухой. Глухим Ларри не был, а эта торопливость, которую он не то почувствовал, не то услышал, приятно грела его душу. Ради него – с чего бы? Достоин ли он? Вряд ли, но как же славно.
Дверь отворилась и, пригнувшись, в нее зашел Брендон с небольшой тарелкой в руках. Зевающий Ларри уже не сидел, а лежал на боку, поджав колени и подперев голову ладонью, и сонно оглядывал вошедшего. Одеяло таинственным образом переместилось с пола на племянника. Хотя не то чтобы от него было много пользы: мальчик дрожал, но отчаянно старался этого не показывать. Дурной.
Оценив ситуацию, Брен со вздохом поставил тарелку на стол. За содержимое он не очень беспокоился: бутерброды и пирожное великолепно переживут часа три-четыре без внимания Ларри, все же он прикрыл их блюдцем. Бросив взгляд на растекшегося по кровати племянника, он едва успел спрятать умиленную улыбку. Растрепанные волосы, приоткрытый рот, мятая одежда. Кажется таким смешным и беззащитным. С другой стороны – пытается сдерживать себя от того, чтобы окончательно заснуть: периодически вздрагивает и трясет головой, кусает себя за руку и пытается изобразить бурную мыслительную деятельность. Все-таки был в этом пареньке внутренний стержень. Он может казаться бесполезным и слабеньким, но при необходимости – Брендон был в этом уверен – он обязательно соберется и докажет всем (особенно себе), чего стоит на самом деле. Правда, сам Брен сомневался в том, что действительно хочет, чтобы это произошло. Достаточно теоретического знания.
- Что ты-ы-э… Принес? – моргнув и попытавшись собраться, спросил Ларри.
- Потом увидишь. Пока что – спи, - твердо произнес Брендон.
Критически оглядев дрожащего Ларри, он, не раздумывая, снял с себя свитер, под которым оказалась серая майка, и накрыл им племянника. Этот свитер вполне сошел бы для него за второе одеяло: мало того, что юноша был намного худее своего дяди, так и последнему он был велик на пару-тройку размеров. Вообще, Брендон ценил в одежде скорее удобство, чем красоту, что не скажешь о его племяннике.
- Постой… - Ларри в очередной раз помотал головой, как будто это хоть единожды помогло ему стать менее сонным. – Ты принес мне покушать? Ведь так? – его глаза, казалось, стали еще крупнее, чем обычно, и светились благодарностью.
- Угу.
- Правда? А-а-а, большое спасибо! На самом деле, ты меня прямо-таки спас! Ты такой славный… - восторженно произнес улыбающийся Ларри. Спать хотелось намного слабее, чем пару минут назад.
- Понятно. Да ладно, мне не жалко, - повел плечом Брендон. Хотя ему, несомненно, было приятно, что его помощь была оценена, да еще так высоко. По правде говоря, он недолюбливал все эти «спас», но от племянника это звучало так искренне, что Брен просто не мог не улыбнуться.
- А может… Все-таки познакомишь меня с содержимым тарелки? Я все равно вряд ли засну, да и разгулялся совсем с тобой… - наивно поморгав, Ларри был уверен, что нашел один из самых действенных способов. Но не тут-то было.
- Ты будешь спать, - коротко ответил родственник. – Об учебе не беспокойся. Я посижу с тобой, мне ко второй смене.
Проглотив слюну, Ларри покорно кивнул и замолчал, улегшись обратно. Прикрыв глаза, он услышал, как Брендон подошел к полке, потоптался там несколько минут и вернулся назад. Послышался шорох перелистываемых страниц.
- Интересно, что же он читает… - подумал Ларри сквозь дрему и незаметно для себя уснул.
***
Прошло несколько часов. Не привыкший к поглощению литературы Брендон успел сменить уже семь или восемь томиков, но ни один из них не заинтересовал его по-настоящему. Скорее, это было не из-за неинтересности книг, но потому, что целью его было лишь скоротать время до пробуждения племянника. Конечно, он легко мог заняться чем-нибудь другим: например, в очередной раз поругаться с сестричкой, уже успевшей проснуться, позвонить кому-нибудь из знакомых, чтобы обсудить последние достижения местной спортивной команды или вообще убраться в доме. Ни одно из этих занятий его особенно не привлекало, поэтому он продолжал почти смиренно сидеть на диване племянника, изредка поглядывая на него самого. Судя по выражению лица Ларри, ему снилось что-то приятное. Впрочем, снись ему что-то неприятное, Брендон нашел бы способ заставить его сновидения стать более симпатичными.
Неожиданно для самого себя Ларри открыл глаза и удивленно поймал на себе взгляд Брендона. Пару мгновений он изумленно моргал, пытаясь вспомнить, что же произошло. Когда у него получилось, он облегченно улыбнулся краешками губ и с удовольствием потянулся.
- Доброе утро, - со смешком произнес Брендон, отложив девятую по счету книгу в сторону. – Хоть немного легче?
Племянник усиленно закивал и вылез из-под двух одеял: настоящего и импровизированного. На мгновение его взгляд задержался на свитере, но потом он повернулся к его обладателю.
- Чем ты занимался? Читал, да? А что читал? О… И как тебе? Понравилось?
Ларри схватил Брендона за руку и задавал все эти вопросы, светясь от счастья и интереса.
- Почти, - уклончиво ответил тот. – Ты еще не передумал завтракать?
Покачав головой, юноша слез с дивана, утащил тарелку со стола и сел обратно. Брендон с интересом наблюдал за его действиями.
- Хочешь? – уже с набитым ртом смущенно спросил Ларри, протягивая родственнику пирожок, неправильно растолковав его взгляд. Тот лишь покачал головой и вновь потрепал юношу по волосам, отчего он едва не подавился пирожным.
Когда тарелка наконец опустела, Ларри благодарно обнял своего кормильца и почти мурлыкнул.
- Спасибо. Не только за еду, но и вообще… Мне больше не одиноко. И не грустно. - он развел руками, показывая и на свитер, и на тарелку, и даже на самого себя.
- Не думаю, что я позволю тебе голодать, - наклонив голову набок, произнес Брендон. "И грустить", - добавил он про себя.
Ларри согласно кивнул. Откуда-то знал – не позволит.
- Ты грязный, свинюшка, - продолжил молодой человек, хмыкнув.
Его слова смутили племянника, и тот принялся смущенно тереть щеки ладонями.
- Не здесь, - покачал головой Брендон. – Помогу.
Нагнувшись, он аккуратно слизнул крем с нижней губы Ларри и довольно облизнулся сам. Он почувствовал вкус не только ванильного лакомства, но и соленый привкус крови. Неудивительно: Ларри кусал губы так часто, что странно, что он их еще не прокусил. Обветренные и шершавые, они все равно влекли Брендона к себе, и только нежелание окончательно напугать племянника сдерживало его от возможного продолжения.
Брендон мало говорил, зато много действовал. Еще он был твердо уверен, что потакать минутным желаниям – дело всей его жизни, особенно если они связаны с незадачливым, но таким милым племянником. Не то чтобы тот на самом деле так уж сильно испачкался. Но это выражение ступора, удивления и негодования одновременно – оно того стоило. Как будто Ларри одновременно ударили током, вручили Нобелевскую премию и выгнали из дома.
- Я могу больше так не делать, - стараясь скрыть небольшое волнение, произнес Брендон.
В комнате воцарилось мрачное молчание. Молодой человек терпеливо ждал ответа, хотя терпение было далеко не его главной чертой. Спустя минуту он все же был вознагражден.
- Не можешь, - отстраненно произнес Ларри и вжался в стену, пытаясь казаться как можно меньше и незаметнее. – Ты... это... В общем, кажется... Мне... Нравишься?!
@темы: ня неко ня, обострение лиричности, рис говнорайтер, литературное
))))